Menu

"Беспокойство" Джейлан Озгюн Озчелик

"Самой первой идеей фильма была идея о женщине, которая начинает вспоминать в обществе, полностью терроризируемом стратегиями "уничтожения и переписывания истории", которые применяют государство и СМИ". (Джейлан Озгюн Озчелик о сюжетной линии своего фильма "Беспокойство")

Турецкий режиссёр Джейлан Озгюн Озчелик сняла прекрасный и сильный фильм о потере исторической памяти. Как этот фильм построен? Вспомните какое-нибудь важное общественное событие, которое произошло, например, во времена вашего детства. И представьте, что все о нём забыли. Что это событие вдруг вычеркнули из новостных хроник, что никто о нём ничего не говорит. А если каких-то людей это событие коснулось непосредственно, то составлена альтернативная история для того, чтобы объяснить последствия того события. Такой эксперимент решила провести режиссёр в своём фильме "Беспокойство". "Фактически этот фильм привлекает внимание к чему-то, что случилось в 90-ые годы, – поясняет Озчелик. – Главная героиня ищет какой-то смысл в смерти своих родителей. Её занимают мысли об их гибели в автокатастрофе. Этот фильм о памяти и забывании, но также и о забвении, порождаемом сотрудничеством правительства со СМИ. Когда я начинала писать сценарий, я спрашивала себя: "Как много вообще можно забыть? Есть ли пределы этому забвению?"

Главная героиня фильма Хасрет знает, что её родители погибли не в автокатастрофе, а как-то иначе, но как именно, она не может вспомнить. Хасрет говорит в фильме замечательную фразу: "Как я могу не помнить то, что уже знаю?" Но как можно быть уверенной в том, что ты что-то забыла? Отчего рассказ об автокатастрофе родителей, о котором ты знаешь с самого детства, начинает вызывать сомнения? Эта уверенность в потере памяти о событии изначально является иррациональной, потому что приходит к Хасрет через ночные кошмары, через знакомые откуда-то обрывки песен, через целый набор образов и ощущений (шума толпы за стеной, жара) из сна, которые в этот сон должны были как-то попасть.

Знание о потере памяти о событии и замену её фиктивной памятью режиссёр сравнивает со сносом старого красивого здания, на месте которого возвели типовое некрасивое сооружение. "Турецкая инфраструктура в последние 10 лет изменилась в очень плохом направлении, – даёт свою оценку Озчелик. – Это справедливо и для многих европейских стран в последнее время. Но в нашей стране как-то особенно по-другому. Артхаусные кинотеатры, театры и старые исторические здания сносились, вместо них возводились безобразные высотки и торговые центры, ломая структуру страны и нашу память. Я помню, как жутко испугалась, когда поняла, что не могу вспомнить, что было раньше на месте этих только что возведённых бесформенных штук! Я спросила друзей разного возраста и окружения об одном и том же: "Вы помните, что там было раньше? Что было раньше?" Результат был пугающим! Никто из них не мог вспомнить. В действительности мы забыли. Столкновение с этой правдой побудило меня задуматься о пределах забвения".

Будучи уверенной в своём забывании чего-то важного, Хасрет хочет разобраться в своих ощущениях и пытается их рационализировать. Она ищет сообщения о событиях, произошедших в день гибели родителей. И поскольку потерянное событие является общественно значимым, то режиссёр для усиления сюжета делает свою героиню работницей телеканала новостей: "Работа главной героини журналистом в политически мейнстримовом медиа была неизбежностью", – говорит Озчелик. Но, даже имея доступ к огромному массиву информации, Хасрет ничего не находит по тому роковому дню, кроме новостей спорта и культуры.

Рационализация ничего не даёт, и связано это как раз с информационной средой, окружающей Хасрет. Телевизионный канал, на котором она работает, не просто подаёт происходящие события однобоко, он ещё и ведёт информационную войну против оппозиции в стране, создавая ложную картину мира. Режиссёр не понаслышке знает о методах информационной войны: "Я почти два года работала в компании, которая изготавливала продукцию непосредственно для государственного телевидения, – делится своим опытом Озчелик. – И они получали имена тех людей, которых нужно исключить из упоминания в новостях, особенно тех людей, которые популярны в соцсетях". Через несколько лет после выхода фильма об информационной войне внутри Турции напомнила битва Twitter с турецким правительством: цифровой гигант заблокировал несколько тысяч турецких аккаунтов, которые по его мнению были интернет-троллями на службе у государства и участвовали в распространении "ложной информации".

Родители Хасрет принадлежали к творческой интеллигенции, составляющей, судя по фильму, ядро оппозиции, против которой ополчилось государство вместе с провластным телеканалом. Именно поэтому девушка ничего не может найти – потому что ищет информацию в кривом зазеркалье экрана телевизора, в котором её родители как враги государства будут или представлены злодеями, или же вообще исчезнут, как в случае с Хасрет. "У меня есть мозг, но я не знаю, как им пользоваться", – делает вывод девушка, осознавая свою беспомощность в мире информационных монстров.

После провала попытки рационализации Хасрет уходит в себя в стремлении сконцентрироваться на тех ощущениях, которые напоминают ей о роковом дне. Она остаётся одна в квартире, выключает телефон и избегает общения с друзьями. В этой финальной части развитие фильма происходит через эмоции главного персонажа, что в комбинации с замкнутым пространством характерно именно для триллера. Озчелик с вдохновением рассказывает о таком выборе формы для заключительной части своей картины: "Я люблю триллеры, просто с ума от них схожу. Квартира – очень сильный символический элемент, присутствующих во многих триллерах, особенно тех, которые связаны с душевными травмами прошлого. В нашем случае в квартиру просачивается история, и это проникновение наиболее сильно происходит через звуки". Хасрет находит старые вещи в квартире – книги, картины, рисунки родителей, аудиокассеты, на которых записано её общение с родителями и звуки флейты. Через весь имеющийся у Хасрет набор образов рокового дня – старых вещей и кажущихся знакомыми звуков (крик птицы за окном, звуки толпы на улице, будильник, шум за стеной) – Хасрет начинает слышать и другие звуки, среди которых треск за стеной и свист сигнализации. Так постепенно по нескольким известным паззлам откуда-то из прошлого проявляются и другие фрагменты картины, в итоге составляя целостное полотно произошедшей в тот день трагедии – страшного преступления, о котором все вдруг позабыли.

Все ли? В фильме есть несколько сцен общения Хасрет и Мехмета, которому она пытается рассказать о своих переживаниях, о тех фрагментах памяти, которые у неё есть. Мехмет вроде бы на словах пытается успокоить подругу (типа: ну как так может быть, что никто об этом ничего не помнит – скорее всего, просто была автокатастрофа), если бы не его взгляд… Это испуганный взгляд – Мехмет боится не за психологическое состояние Хасрет, а за то, что она может всё вспомнить. Он будто бы всё знает, всю правду о том дне, но предпочитает молчать о преступлении того дня. Почему? Из-за страха перед властью? Из-за того, что кто-то приложил слишком много усилий к коллективному забвению, а Хасрет неосознанно ломится головой в эту возведённую стену, закрывающую правду? Не о таких ли, как Мехмет, соучастниках всеобщей трансформации нашей жизни (в частности, радикального переписывания истории), сказала режиссёр следующие слова: "Мы можем смотреть на себя как на часть какого-то жуткого сговора. Да, мы его свидетели, но нельзя отрицать, что в некоторой степени и также и преступники".

Rate this item
(0 votes)
DHgate WW
back to top

Бюджетный смартфон Cubot Note 21 с отличной цветопередачей и экраном 90 Гц. 128 Гб памяти!

Новые кинообзоры

Киберпанк кино